Песни далекой Земли - Страница 30

Тысячу лет назад гении, желавшие лишь добра, переписали историю. Они прошлись по библиотекам Земли, решая, что сохранить, а что оставить огню. Критерий был прост, но применять его оказалось не так легко. В память кораблей-сеятелей загружали только способствующие выживанию и стабильности новых миров произведения литературы и сведения о прошлом.

Практически невыполнимая, терзающая душу задача. Со слезами отборочная группа отвергла Веды, Библию, Трипитаку, Коран и основанный на них необъятный пласт текстов — художественных и нехудожественных. Несмотря на красоту и мудрость этих трудов, следовало оградить девственные планеты от их влияния. Древние яды религиозной ненависти, набожной чуши и веры в сверхъестественное, утешавшие бесчисленные миллиарды мужчин и женщин ценой их разума, оставили погибать на Земле.

Подавляющее большинство работ выдающихся романистов, поэтов и драматургов лишались смысла без философского и культурного фона. Все они отправились в очистительное пламя. Гомер, Шекспир, Мильтон, Толстой, Мелвилл, даже Пруст — последний великий писатель до электронной революции, сокрушившей печатное слою… От них остались лишь жалкие сотни тысяч тщательно отобранных фраз. Исключалось все, касавшееся войн, преступлений, насилия и пагубных страстей. Если обновленные — и, как надеялись их предки, более совершенные — наследники хомо сапиенс заново откроют все это, они, несомненно, создадут собственную литературу. Незачем их подталкивать.

Музыке, за исключением оперы, и изобразительному искусству повезло больше. Однако материала накопилось столько, что все равно приходилось выбирать, порой случайным образом. Будущим поколениям на далеких планетах предстояло наслаждаться первыми тридцатью восемью симфониями Моцарта, второй и четвертой Бетховена, и с третьей по шестую Сибелиуса.

Моисей Кальдор осознавал возложенную на него ответственность. Он прекрасно понимал, что не в силах справиться с поставленной задачей, как и любой человек, каким бы талантливым он ни был. На борту «Магеллана», в гигантских банках памяти, хранилось многое, недоступное жителям Талассы. Они бы с радостью приняли это, даже не имея возможности понять до конца. Прекрасное воссоздание «Одиссеи» двадцать пятого века, военная классика, с тоской глядящая назад через пять веков мира, великие трагедии Шекспира в блестящем переводе Файнберга на лингву, «Война и мир» Ли Чжоу… Чтобы просто перечислить названия, требовались часы и дни.

Порой, сидя в библиотеке комплекса Первой высадки, Кальдор очень хотел поиграть в бога для этих относительно счастливых и далеко не невинных людей. Он имел возможность сравнить содержимое здешних архивов с банками памяти корабля и отметить все сокращенные или вычеркнутые материалы. Принципиальный борец с цензурой, в каких-то случаях Моисей соглашался с полезностью принятых мер, по крайней мере для первых поколений талассиан. Но теперь, когда колония развилась, возможно, не лишним оказалось бы легкое творческое вмешательство…

Время от времени размышления прерывались вызовами с корабля. Иногда на экскурсии к истокам своего народа приходили группы молодых талассиан. На помехи такого рода Моисей не обращал внимания, а одной даже радовался.

Почти ежедневно, если не препятствовали срочные по меркам Тарны дела, на холм поднималась Мирисса верхом на красивом белом жеребце Бобби. Гости поначалу немало удивились, обнаружив на Талассе лошадей, поскольку не видели их живьем на Земле. Но обитатели Трех островов любили животных. Многих они воссоздали из обширного генетического материала, доставшегося в наследство. Некоторые виды оказывались бесполезными, какие-то даже доставляли хлопоты. Например, вездесущие обезьянки постоянно воровали мелкие предметы из домов в Тарне.

Мирисса неизменно приносила угощения, обычно фрукты или местный сыр. Кальдор был благодарен девушке, однако больше удовольствия он получал от ее общества. Кто бы поверил, что в прошлом он обращался к пяти миллионам человек — более половины последнего поколения! Теперь и единственный слушатель радовал старого оратора…

— Вы происходите из древнего рода библиотекарей, — произнес Моисей Кальдор, — и думаете исключительно в мегабайтах. Но хочу напомнить: понятие «библиотека» проистекает от слова, означающего «книга». На Талассе есть книги?

— Конечно, — обиделась Мирисса, еще не научившаяся различать юмор Кальдора. — Миллионы… ну, тысячи. На Северном острове живет человек, печатающий около десяти книг в год, по несколько сотен экземпляров. Они необыкновенно красивы и очень дороги. Их дарят по особым случаям. Я получила такую на двадцать первый день рождения. Называется «Алиса в Стране чудес».

— Надо будет взглянуть. Всегда любил книги. У меня на корабле почти сто штук. Возможно, поэтому величины в байтах я делю на миллион и представляю одну книгу… Гигабайт — тысяча книг, и так далее. Только так я представляю, о чем речь, когда говорят о банках данных и передаче информации. Насколько велика ваша библиотека?

Не отводя взгляда от Кальдора, Мирисса пробежала пальцами по клавиатуре консоли.

— Еще одна недоступная мне вещь, — восхитился он. — Кто-то сказал, что после двадцать первого века человечество разделилось на два вида — вербальный и текстовый. Я, конечно, умею пользоваться клавиатурой, но предпочитаю общаться с удаленными коллегами устно.

— По состоянию на последний час, — сообщила Мирисса, — шестьсот сорок пять терабайт.